Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
— А как это, быть в слиянии? — спросил я. — Может, лучше оставаться в… осознанном одиночестве?
— Может и лучше… — добродушно кивнул Лан. Это поразило. Я рассчитывал на возмущение, на яростную защиту семейных ценностей. На что угодно, но не на это смиренное «может».
— Но…
— Я ведь не знаю, как это прожить всю жизнь самому по себе. Как же я могу сравнить? По экрану все время что-то про осознанное одиночество говорят. Рассказывают, как это важно. Может, так оно и есть, и для людей пришло время жить именно вот так? Откуда я могу знать, если сам всегда жил в слиянии?
— Тогда расскажите, как это, жить в слиянии? — повторил я вопрос.
— Как?.. Сначала трудно, потом привыкаешь, а потом вдруг обнаруживаешь, что все равно один, хоть и вдвоем. И только иногда с тоской вспоминаешь о неизбежной разлуке. Но тут же гонишь эту мысль. И внутри наше общее сердце ждет слияния с Тем, кто никогда не умирает. Мы хотим в мир, где нет разлуки. Понимаешь?.. Пока есть разлука, мир остается миром одиночества, сколько бы лет ты не прожил в слиянии.
Мне вдруг стало тоскливо, а потом страшно. Я почувствовал, что тоска эта не моя, она откуда-то из глубины вот этого маленького человечка. Маленького снаружи, но огромного, мощного внутри. Настолько, что мой внутренний Вис не достал бы и до колена этого гиганта.
— Извини-извини, Вис! — Лан встрепенулся и чужая тоска, накрывшая меня так неожиданно, исчезла. — С возрастом объединенная матрица слишком уж разрастается. Не настолько, чтобы заметить… Его… но вполне, чтобы покрыть и видеть матрицы других людей. Мы иногда забываем об этом.
— Вы можете видеть, что думают и чувствуют другие люди, совсем чужие, не родные?!
— До какой-то степени. Совсем чужих — нет, не можем. Но иногда забудешься и вдруг смотришь, коллега начинает думать как мы, настроение перенимает, схватывает все с полуслова… Вот, значит опять забыли про блоки и накрыли своей матрицей. Ругаешься про себя и втягиваешь.
— У всех с возрастом матрица растет?
— Не в возрасте дело. Точнее, не только в возрасте. Семья должна быть семьей. Настоящей. Даже после слияния не все семьи становятся настоящими. Увы. Но если повезет, то… Когда у вас солнце садится? Я хочу посмотреть закат прямо отсюда, с океана.
— Уже скоро…
Солнце слабело, жара спадала, а мы тихо сидели и смотрели на океан. Казалось, даже Лан перестал на время слагать матрицу и сейчас, пусть и на несколько минут, был один. Но, похоже, это только показалось, потому что Лан вдруг сказал:
— Нам хорошо с тобой, Вис. Мы не против вашего единства с дочкой.
— Вам грустно из-за этого? Говорят, женатые дети перестают слагать матрицу с родителями.
— Не всегда. Грустно нам?.. Пожалуй. Особенно той нашей части, что когда-то была женщиной. А что чувствуют твои родители?
— Не знаю, они закрываются, когда испытывают эмоции, которых, как они считают, не стоит ощущать детям.
— Да?.. Как необычно. У нас так не принято.
— Кроме того, я давно уже без усилий не могу слагать с ними матрицу, поэтому, думаю, они только рады за меня. За нас то есть.
Лан как-то грустно и беспомощно улыбнулся, но ничего не сказал. Снова повисло молчание, которое здесь, посреди океана не тяготило и могло тянуться вечно, если бы не мое желание говорить. Лан — мудрый, чем-то похож на моего Старика, только серьезнее. И уж точно никогда бы не скинул меня с катамарана, даже если бы это было полезно для чего-то. Когда говоришь с мудрыми людьми, они удивительно отражают то, что сам увидеть не в силах. Это я знал по опыту, от того и не дал затянуться предзакатной тишине.
— А вы любите свою жену? — начал я, но тут же понял бессмысленность вопроса. Как можно любить или не любить часть себя? Поэтому исправился: — Вы любили жену тогда, еще до обряда?
— А ты любишь Лату? — спросил Лан, и мне в его вопросе почудилась насмешка.
— Не знаю, — я пожал плечами. Конечно, хотелось для простоты ответить «люблю», но как-то неприятно было говорить слова, которые не отражались внутри. Да еще человеку, который при желании мог чувствовать твою матрицу. — А что такое любить?
— Не знаю. Просто все теперь носятся с этим словом. Думаю, если тебе нужна любовь, то ты не там ищешь. Нет ее в слиянии. Для любви гораздо больше подходит нынешнее осознанное одиночество. Когда эмоции и гормоны заменяют душевную близость. Когда есть четкие инструкции, когда и как менять почти-супругов, чтобы сохранялись приятные ощущения любви, когда заводить детей и когда сдавать их в интернат. Все эти эмоции первых встреч и иллюзии новизны и свежести. Возвышенные мечтания возбужденного ума, неизбежно разбиваемые о живого человека…
— Нет-нет, я о другой любви.
— Какой? Если ты про ту, что в романах, тогда тебе путь к осознанному одиночеству, а если про ту, что в религиозных книгах, то отправляйся к друидам. Какое отношение имеет слияние к любви? Что такое любовь для тебя?
— Мне однажды сказала… Один хороший друг мне сказал когда-то: любовь — это то, что делает нас неодиноким.
— Красиво.
— Так как я могу сказать, люблю я Лату или нет, если мы еще каждый сам по себе? Она мне очень нравится. Но после слияния мы будем вместе, а значит, неодинокими, а значит, появится и любовь сама собой.
— Знаешь, Вис, иногда слияние делает людей гораздо более одинокими, чем само одиночество.
— Я не понимаю.
— Забудь. Если в семейной жизни и есть любовь, то лишь как невидимая основа, в реальной жизни проявляется она терпением, пониманием, уважением. Если ты видишь семью, в которой хорошо видны эти три кита, значит, есть и океан любви, из которого киты выныривают.
— Значит, вы все же любите свою жену?
— И далось тебе это слово. Нет уже давно ни мужа, ни жены. Есть мы. Мы уже давно не два человека, а один, и этот один снова тоскует от одиночества. Если же ты о какой-то там глобальной любви, да еще с большой буквы, то она, если и есть, то только там же, где и Бог.
— То есть нигде? — Я усмехнулся.
— Можно и так сказать.
— Вы не верите в Бога?
— В нашем возрасте не верить в Бога слишком непозволительная роскошь. Потому что альтернативой будет…
Тут начался закат, и Лан замолчал, завороженно глядя за горизонт. Я невольно засмотрелся вместе с ним.
— Потому что альтернативой будет вопрос, который убивает душу. Когда на закате ты со страхом и тоскливым непониманием смотришь на исчезающий свет и горизонт, который вдруг стал таким близким, потом оглядываешься назад, на отливающую красным, уже едва светящуюся дорожку, что вот-вот исчезнет, и спрашиваешь, не ожидая ответа, спрашиваешь снова и снова: зачем все это было?..
29
Домой я возвращался на катере. Катамаран оставил заряжаться в бухте на Главном. Теперь я был рад, что не решился на еще одну поездку по ночному океану. Общение с Ланом оставило какое-то странное ощущение. Мне хотелось побыть одному и просто думать. А я давно заметил, что лучше всего думается, когда тебя куда-то везут. Не ты сам едешь, а тебя везут.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
